Блеск и нищета социальных дезертиров
Впервые термин «социальный дезертир» мне попался в работах замечательного ученого и публициста, к сожалению ныне покойного, Александра Панарина.
Социальный дезертир – это человек, сознательно отказывающийся от выполнения своих обязанностей перед обществом, лишенный чувства долга по отношению к чему-нибудь и кому-нибудь, отягощенный эгоизмом и искренне полагающий, что его права священны и неприкосновенны (для получения последних ничего делать не надо, они даются ему уже при рождении). В современном мире социальное дезертирство наиболее распространено в «цивилизованных» странах и оттуда постепенно распространяется по всему земному шарику. Но социальный дезертир, как маргинал, существовал всегда, видимо, еще с самого начала человеческого рода.
Социальный дезертир далеко не всегда негодяй, он может быть и добрым, и обаятельным. Проблема в другом – долг перед обществом не принимается, да и не распознается, вообще. Социальный дезертир обнаруживается в любых слоях общества, в его шкуру легко перевоплощаются не только отдельные люди, но и сословия, классы, профессиональные, демографические и религиозные группы. Это некий волколак, агрессивно настроенный на перевербовку иных членов общества, сеющий свою идеологию повсюду и ради своего дезертирства готовый к любым действиям и неблаговидным поступкам (которые, естественно, оправдываются «высокими» стремлениями).
Социальное дезертирство всегда в первую очередь поражает элиту. «Рыба гниет с головы», – так гласит народная мудрость. Аристократия перерождается в какократию. Возникает противоестественный отбор: вверх идут не лучшие, а худшие. В духовном плане именно с этого начинается дегенерация нации, народа, власти, государства, общественных отношений.
У писателя-фантаста Романа Злотникова во второй книге цикла «Арвендейл» есть такое весьма здравое рассуждение:
«Благородные семьи, владетельные рода предназначены богами, прежде всего для того, чтобы воспроизводить благородство… Не властвовать над другими – это всего лишь побочное занятие, вытекающее из обладания благородством, не блистать и развлекаться – это вообще не занятие, это пена, род кича, присутствующий в любом занятии людей. Художники, лицедеи и менестрели любят экстравагантно одеваться, воины кичатся силой и грубостью, торговцы – богатством, причем этому зачастую подвержены даже самые достойные из них. Но это всего лишь пена. Правда, многим из тех, кто не привык задумываться над сутью вещей, видно лишь ее…
Людям свойственно стремиться к благородству, пусть во многом и инстинктивно. Большинству из нас достаточно образцов поведения. Если благородные ведут себя сообразно своему положению, то большинство просто следует их примеру, получая удовлетворение от того, что поступают так, как должно поступать истинному человеку, опять же не всегда осознавая этого. Впрочем, в стремлении к подражанию таится и опасность. Потому что если те, кого мы считаем достойными для подражания, а это могут быть люди более знатные, более удачливые или просто более известные, вдруг начинают вести себя низко и сие не находит резкого пресечения, многие из простых людей отбрасывают благородство и начинают вести себя не менее низко. А вокруг удивляются – как же так? Эти простые, честные люди, еще не так давно являвшие всем вокруг образец благородства и порядочности, внезапно начинают лгать, воровать, отнимать у более слабых их имущество… а все дело в том, что их благородство было подражательным. Они не сумели воспитать внутри себя необходимую опору для истинного благородства, а тут на передний план вышли совсем иные образцы для подражания…»
Благородство из элиты выпаривается постепенно. Начинается все с малого. Если предки аристократа добились своего положения мечом, службой, даже пиратством на худой конец, то потомки начинают думать, что благородным делает исключительно кровь, что благородство дает человеку только права и не предполагает обязанностей, скажем, перед королем и народом. Внутри своего сословия еще поддерживаются соответствующие правила и порядки, но к другим сословиям становится возможным проявлять и подлость, и презрение, и безмерно эксплуатировать их.
В XXI столетии элита почти вся состоит из социальных дезертиров. Долг отбрасывается ради корыстных сиюминутных интересов. Цепочка воспроизведения благородных, т. е настоящей аристократии, нарушена почти повсеместно. Пожалуй, держится пока Великобритания, да и то только потому, что был выработан идеал джентльмена, способы обучения и воспитания (схема: закрытая школа – Итон – Оксфорд или Кембридж; военная служба желательна!).
В России ничего подобного создано не было. Идеал русского дворянина оказался расплывчатым и эфемерным, Царскосельский лицей Новым Итоном не стал. Поэтому борьба с социальным дезертирством в элите велась с переменным успехом (стандарта «джентльмена» не было, все отдавалось спонтанным мечтаниям о чести и благородстве, которые забылись стремительно после пришествия капитализма). В СССР проблему поняли. Попытки возврата к классическому образованию при И. В. Сталине, репрессии против социальных дезертиров из социальной верхушки, решение о внедрении «Моральный кодекса строителя коммунизма» – этого оказалось недостаточно для формирования нового, если угодно, социалистического джентльмена. Постсталинская элита быстро сообразила, что социальным дезертиром быть приятно и удобно, а поэтому отказалась от своего общественного долга, а затем и от СССР (сработал синдром Бертрана де Борна).
С 1986 года у нас начался триумф социального дезертирства. Власть перестала думать о народе, народ не стал доверять власти. Центр отказался от обязанностей перед провинцией. Эффект Даннинга-Крюгера – когнитивное искажение, которое заключается в том, что «люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы и принимают неудачные решения, но не способны осознавать свои ошибки в силу своего низкого уровня квалификации», стал сопровождаться «благородством», выскользнувшим из «денежного фетишизма». Что значительно усугубило положение. Люди «с низкой квалификацией» восхвалили ее и объявили «высшей». Расплодились политики, удрученные разруливанием только своих проблем, государственных деятелей не стало (зачем думать о стратегии государственного развития, если «после нас хоть потоп»).
Горьким фактом является то, что российское общество (как и западное, впрочем) буквально очаровано социальным дезертирством. Мужчины ведут себя, как несовершеннолетние подростки. Женщины не спешат рожать детей. Возникают, как грибы, пробные семьи. О стариках и брошенных детях серьезно задумываться не хотят (ведь есть же дома для… и социальные службы). Сами лица пенсионного возраста стали все чаще отказываться от воспитания внуков и при наличии достаточных средств – жить для себя. Не понимая, что ребенок, вырастающий без бабушкиных сказок, заранее обрекается на комплекс неполноценности. Даже в играх люди проявляют свою склонность к социальному дезертирству (скажем, в футбол и хоккей во дворах играют все меньше, зато растет число зрителей спортивных состязаний, регулярно вопящих: «We are the champions!»).
Абсолютно забыто «цивилизованными» нациями понятие инициации. Если ранее подросток отлично знал, что для перехода в разряд мужчины надо было сделать что-нибудь серьезно мужское: вспахать самостоятельно небольшой участок поля, выковать первую подкову, принести голову врага племени и т. д., то теперь, глядя на папу или чужого дяденьку – социальных дезертиров, он уподобляется им, пьет пивко – символ взросления.
Учитель старается не помочь формированию личности человека, а получить прибыль. Ученик не желает получать знания (это ведь нудно и трудно), а выхватить аттестат, диплом. ЕГЭ явно создано в помощь социальному дезертиру (не надо долго и кропотливо отбирать, например, будущего талантливого физика или историка, просто смотрим на баллы).
История тоже подверглась набегу социальных дезертиров. Настоящие научные работы читать и осмысливать – тяжкий труд. Да и как-то противно быть потомком неких лесных славян, которые пядь за пядью расширяли свою территорию, в крови и поту строили государство. Лучше уж сразу записать себя в светозарые эльфы – великие испокон веков – или же причислить себя к наследникам древних (вполне виртуальных, ну, и что!) империй!..
Социальные дезертиры достаточно плодотворно освоили и религиозное поприще. Фу, многочасовые литургии! Какая гадость, ни «Пепси» попить, ни присесть! Да еще этот церковнославянский язык! Мутота! А вот проповедничек приехал из стран далеких, всего-то навсего надо его лекции посетить, купить пару брошюрок… И Господь любит тебя! Тут уж начинаешь понимать атеистов, которых коробит от такой духовной порнографии.
«Финансы во всем мире поют романсы». Тоже феномен, связанный с дезертирством – гораздо проще заниматься спекуляцией ценными и не очень бумагами, чем выстраивать производство. Поэтому-то Запад и сбрасывает реальные заводы и фабрики в таиланды и бразилии.
Последние события в международной жизни четко свидетельствуют о всеобщей победе социального дезертирства. Война в Новороссии – это война социальных дезертиров с недезертирами ради сохранения своего права оставаться социальными дезертирами.
Резонно возникает вопрос: «Как же бороться с социальным дезертирством!» Ответ может быть только один. Никакие фонды и партии не помогут! Надо самому отказываться от социального дезертирства, причем в каждом конкретном случае! Хотя это тяжело сделать, намного проще бросить курить или пить самогон.
Фиктивный блеск социального дезертирства вместе с его подлинной духовной нищетой способны привести человеческий род к гибели…
Остается вспомнить совет св. Серафима Саровского:
«Спасись сам – и тысячи спасутся вокруг тебя…»
