Грехи сердца
В мае 2021 года исполнится 130 лет со дня рождения известнейшего русского и советского писателя, драматурга и режиссера Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940). Большинство читателей судит о его творчестве по роману «Мастер и Маргарита».
Второму по значимости произведению Булгакова – повести «Собачье сердце» повезло меньше. На территории России текст был напечатан только в 1987 году в журнале «Знамя». Спустя год – после выхода в свет одноименного художественного фильма В. Бортко – повесть стала невероятно популярной.
Точную дату начала работы над повестью установить сложно. На рукописи имеется пометка: «Январь-март 1925 года». Вероятно, к этой работе Булгаков приступил 20 или 21 января, учитывая, что вплоть до 19 января 1925 года Михаил Афанасьевич занимался романом «Белая гвардия» и переработкой его в пьесу для театра, в дальнейшем она получила популярность под названием «Дни Турбиных».
М. А. Булгакова нельзя считать православным писателем, хотя он и вырос в семье профессора Киевской Духовной академии, богослова и историка Церкви. Молодой Булгаков проделал путь, типичный для интеллигента «Серебряного века русской литературы», ударившись в оккультизм, лжехристианскую и гностическую мистику и увлекшись апокрифическими библейскими текстами. Это впоследствии и отразилось на его литературном творчестве, особенно на «Мастере и Маргарите». На «Собачьем сердце» религиозные изыскания Михаила Булгакова сказались меньше, хотя параллели между каббалистической легендой о глиняном великане Големе (XVII век), созданном ради защиты, но обратившемся против своих создателей и в итоге рассыпавшемся в прах, прослеживаются очень легко. Но удивительно вот что: ключевые события повести происходят в канун Рождества. И хоть этот факт завуалирован автором, он имеет глубокий символизм. И человеку верующему полезно увидеть, какой разительный контраст автор проводит между безбожной советской действительностью и миром горним.
Напомним сюжет повести: профессор и врач Филипп Филиппович Преображенский, имеющий весьма прибыльную практику в сфере омоложения, вместе со своим ассистентом, доктором Иваном Арнольдовичем Борменталем, проводит успешную операцию по пересадке гипофиза (железы внутренней секреции, связанной с головным мозгом) от убитого в драке пьяницы и дебошира Клима Чугункина безродному псу Шарику. В результате собака превращается в человека со всеми чертами поведения… Чугункина. Все происходит на фоне противостояния профессора с революционным председателем домкома Швондером по поводу квартиры: число комнат, отданных в ведение Преображенского, самопровозглашенное жилищное товарищество пытается сократить.
«Новый человек» – Полиграф Полиграфович Шариков – обрабатывается идеологически Швондером и выступает против своего создателя. Конфликт приходит к тому, что быт Филиппа Филипповича становится невыносимым: оказываются заброшенными и наука, и врачебная работа…
Преображенский и Борменталь насильственно проводят вторую операцию. И Шариков превращается во вполне добропорядочного пса. Повесть, на первый взгляд, кажется совершенно фантастической. Однако отсутствием реализма она не страдает. Булгаков честно описывает разгар НЭПа («Новой экономической политики» советской власти), пришедшей на смену «военному коммунизму» (без свободного рынка и с карточной распределительной системой).
При НЭПе лучше всего устраиваются коммерсанты и партийные лидеры. Преображенский вполне процветает, омолаживая в домашней операционной высокопоставленных чиновников, спекулянтов и даже жуликов. Он зарабатывает большие деньги, живет в комфорте и отлично питается. Даже прирученная профессором дворняга чувствует себя очень и очень недурственно: «Филипп Филиппович, откинувшись, позвонил, и в вишневой портьере появилась Зина. Псу достался бледный и толстый кусок осетрины, которая ему не понравилась, а непосредственно за этим ломоть окровавленного ростбифа. Слопав его, пес вдруг почувствовал, что он хочет спать и больше не может видеть никакой еды».
У Булгакова есть еще одно весьма характерное описание. Пес Шарик, скитаясь по подворотням, видит девушку-«машинисточку», отправившуюся кушать в «столовую нормального питания»: «Дрожит, морщится, а лопает. Подумать только: сорок копеек из двух блюд, а они оба эти блюда и пятиалтынного не стоят, потому что остальные двадцать пять копеек заведующий хозяйством уворовал. А ей разве такой стол нужен? У нее и верхушка правого легкого не в порядке, и женская болезнь на французской почве, на службе с нее вычли, тухлятиной в столовке накормили, вон она, вон она!! Бежит в подворотню в любовниковых чулках». Вот вам и социальная справедливость в Советском Союзе 1925 года…
Мир, показанный в «Собачьем сердце», ужасен. И это касается не только социальной несправедливости. Людей настигло духовное оскудение. О Боге вспоминают главные герои только в качестве привычного словесного оборота. Впрочем, чертыхаются они не реже. Вероятно, верующей является домработница и кухарка Преображенского Дарья Петровна. Именно она вспоминает о первомученике Стефане, но и то в соответствии с суеверием о конце света. Знанием Священного Писания там и не пахнет.
В самом начале повести есть момент, когда молитва все же пробивается сквозь туман безбожия. К Создателю обращается… пес Шарик, находясь накануне голодной смерти, до встречи с Преображенским. Конечно, «всякая тварь знает Творца». Но люди-то о Боге Живом совсем не думают. Им выгодно не ведать о Господе. Преображенскому и Борменталю – чтобы без нравственных угрызений заниматься своими экспериментами. Швондеру – чтобы самоутверждаться за счет других и чувствовать свою значимость. Полиграф Шариков, одержимый своими претензиями к Преображенскому, напоминает одержимого бесом. Став человеком, он тоже отринул Творца.
Возвращаясь к вышесказанному, вспомним, что события «Собачьего сердца» разворачиваются с 22 декабря по февраль 1925 года. Решающее очеловечивание Шарика приходится на 7 января – день празднования Рождества Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Хотя о Рождестве персонажи «Собачьего сердца» и не вспоминают, такое действо бросается в глаза внимательному читателю – это не просто кощунство, а настоящее предвестие конца. Из невинной божьей твари пытаются создать нового сверхчеловека, а выходит ничтожество, антихрист. Безбожное вмешательство человека в природу, сотворенную Пресвятой Троицей, ведет только к сатанизму и низводит людей ниже уровня животных. Искренний в своих горестях и радостях пес Шарик видится смиренным философом, благодарным своему благодетелю – Преображенскому за тепло и кров. Жестокое и безжалостное чудовище показано в образе уже товарища Шарикова.
Сюжет динамично разворачивается на Святки. В эти праздничные дни принято веселиться. В «Собачьем сердце» же они оказываются днями ненависти и печали. Люди без Бога просто разучились радоваться.
Булгаков не зря присвоил своему герою Шарикову имя и отчество Полиграф Полиграфович. В 20-е годы XX столетия от Р. Х. в Европе и США получил популярность прибор полиграф, позволяющий определить, обманывает человек или нет. В какой-то степени Шариков своим несуразным и хамским поведением заставляет окружающих сбросить свои личины и показать подлинные лица. Святочный маскарад тает перед действительностью. И обнаруживаются грехи, ведущие к смерти души, к смерти человеческого сердца и замещению его «собачьим». Профессор Преображенский отягощен гордыней (он ведь сторонник евгеники – некой науки об улучшении рода людского) и присваивает себе прерогативы Господа Бога. А еще Филипп Филиппович учит своего юного коллегу Борменталя чревоугодию («лакомой пище» по преподобному Иоанну Кассиану Римлянину). Швондером движет не борьба за справедливость, а элементарная зависть. Из-за нее он подговаривает Полиграфа Шарикова написать донос на профессора. Борменталь впадает в уныние и нараспашку открывает свою душу гневу. Сам Шариков поддается зову блуда и алчности…
Михаил Булгаков вольно или невольно в «Собачьем сердце» обличает пороки людей, отказавшихся от Бога. И хотя это произведение не православное, но и из него христиане могут почерпнуть кое-что себе впрок по совету святителя Василия Великого: «Напротив того, займем лучше у них те места, где они восхваляли добродетель и порицали порок… Поэтому, во всем уподобляясь пчелам, должны вы изучать сии сочинения. Ибо и пчелы не на все цветы равно садятся, и с тех, на какие сядут, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее оставляют нетронутым».