На страже России, или Незыблемость Самодержавия
11 мая 1881 года Император Александр III издал «Манифест о незыблемости Самодержавия». Именно, под таким названием этот документ вошел в учебники истории. Хотя на самом деле назывался он по другому – «О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений России».
«Незыблемость Самодержавия» – это суть Манифеста, его квинтэссенция, его главное смысловое значение.
Манифест послужил ответом на действия революционеров-террористов и их покровителей, пытавшихся по своему произволу перекроить существующий в Российской Империи строй.
1 марта 1881 г. в Санкт-Петербурге, после неоднократных покушений, был убит Император Александр II. Преступление совершили члены террористической организации «Народная воля». Что интересно, так это само наименование. Оно совершенно не отражало реальность ни в коей мере. «Народовольцев» не волновали ни народ, ни его воля (в любом значении этого слова). Террористы, устроив «охоту за коронованным зверем», частично действовали по своим убеждениям, которые почерпнули не в народной гуще, а из книжек, сочиненных отнюдь не в России. А частично «народовольцы» выполняли заказ своих покровителей, на что указывает масса косвенных признаков.
При Государе Александре Николаевиче развернулся целый цикл реформ либерального толка. Царь решил договориться с образованным обществом и искренне полагал, что реформы облегчат положение простого народа. Ни того, ни другого в итоге не произошло. И отнюдь не по вине Императора. Учреждение частных банков и передача казенных железных дорог в руки предприимчивых людей, вместо оптимизации бюджета и лучшего управления экономикой, привели к расцвету невиданных масштабов коррупции и банального расхищения государственных средств. Новый таможенный тариф от 1868 г. совсем не способствовал процветанию промышленности и торговли (особенно в потребительской сфере).
Демократизация судов в стране привела тоже к далеко неоднозначным последствиям. Присяжные легко оправдывали террористов, но очень пристрастно относились к тем, кто стоял на защите Империи.
Столь необходимое освобождение крепостных крестьян (34% от всего населения страны по ревизии 1857 г.) свершилось в 1861 г., но по рецептам заграничного свойства (отчасти по примеру Пруссии, отчасти по примеру Австро-Венгрии). Уже в начале XX века публицист М. О. Меньшиков писал, что скорее дворяне освободили себя от крестьян, чем крестьяне освободились от власти помещиков.
Земская реформа ведь и потребовалась для того, чтобы хоть как-то организовать жизнь в провинции. Ведь до 1861 года помещики имели не только права в отношении своих крепостных, но и обязанности. Попечением помещиков строились храмы, школы для крестьян, прокладывались дороги. А в голодные годы, государство спрашивало с владетелей, что они сделали для преодоления голода. Теперь же помещики крестьянам оказывались не обязанными ничем. Свобода! «Свобода»?
Во внешней политике были совершены две очевидные благоглупости либерального толка.
Первая – Россия поддержала в Гражданской войне в США не аристократический Юг, а плутократический Север. Сказки о борьбе за освобождение негров-рабов не выдерживают даже минимальной проверки. Скажем, генерал Ли, командовавший южанами, рабов не имел. А генерал Грант, руководивший войсками Севера, спокойно владел рабами «ради удобства». Северу нужен был хлопок Юга – ценнейшее сырье в XIX веке.
Вторая ошибка икается России до сих пор. По инициативе министра финансов М. Х. Рейтерна (мол, ради сокращения государственных расходов) в 1867 году была продана Аляска за смешную по тем временам сумму 7, 2 млн. золотых долларов. Ссылки на то, что русские колонии на Аляске уязвимы перед нападением Британии, и лучше передать их союзнику, чем врагу, не более чем дымовой шлейф. Во время Крымской войны англо-французский флот атаковал Камчатку, а не Аляску. И эта военная экспедиция благополучно провалилась.
Почему же на Аляску не напали? Ведь элементарно удобнее: и удалена от России «материковой» далее, чем Камчатка, и население разряженное. Ответ прост. Себе дороже. Из Аляски русские вполне даже малыми силами изрядно могли пройти по Британским владениям (Канаде), и англичане вряд ли смогли бы им противостоять. Не держала Великобритания серьезных войск внутри Канады. А к грабежу могли подключиться и США, и индейцы.
Кстати, при переводе американских долларов в золотые слитки, на платеже за Аляску замечательно нажились английские банкиры. И это исторический факт!
Надо сказать прямо, что за спиной Государя либеральная клика во главе с М. Т. Лорис-Меликовым (одна из самых страшных фигур в русской истории!) обстряпывала свои делишки.
Лорис-Меликов постепенно вел дела к ограничению Самодержавия в России. Сперва предложив учредить совещательный представительный орган. В дальнейшем ему предполагалось передать и некоторые законодательные функции. И вот этого то Александр II не стерпел. Он отказывался идти на поводу у либералов. За что и был убит 1 марта. Если предыдущими покушениями Императора подталкивали к «реформам» в нужном для либералов ключе, то 1881 год для Александра Николаевича стал роковым.
Рекомендуется, кстати, посмотреть почему проваливались все покушения до 1 марта. Все какие-то случайности мешали террористам довести свое черное дело до конца. Но когда случайностей слишком много, то это уже закономерность.
Расчет делался на то, что неопытный и напуганный Наследник престола все же даст искомое либеральному клану. Отсюда и вопиющая наглость террористов, оставшихся на воле. Они заявили 12 марта 1881 г.:
«Условия, которые необходимы для того, чтобы революционное движение заменилось мирной работой, созданы не нами, а историей. Мы не ставим, а только напоминаем их. Этих условий – по нашему мнению, два:
1) Общая амнистия по всем политическим преступлениям прошлого времени, так как это были не преступления, но исполнение гражданского долга.
2) Созыв представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями».
Потрясающее идеологическое свинство и полный аморализм этого послания заключался в том, что сытые дяденьки и тетеньки изволили говорить от имени народа и нагло обращаться к сыну, только что потерявшему по их вине отца.
Такой ультиматум могла принять только власть, склонная к самоубийству. Естественно, Александр Александрович его отверг.
Кстати, среди покушавшихся на убийство Императора Александра II собралась весьма почтенная публика: Софья Перовская – дочь бывшего губернатора Санкт-Петербурга (очень настрадавшаяся, видимо, в детские годы в родительском имении: в онучах там ходила, коркой хлеба давилась), Андрей Желябов (любовник Перовской), из крепостных крестьян, отправленный «гадким» помещиком учиться и в итоге после гимназии, поступившим в Новороссийский университет (проклятый царизм знаниями душил!), Игнатий Гриневицкий – польский дворянин, Иван Емельянов, воспитывавшийся первоначально дядей в посольстве (г. Константинополь), Николай Рысаков – выходец из семьи управляющего лесопильным заводом, бросивший учебу в Горном институте, Николай Кибальчич – из семьи священника, учившийся в Медико-хирургической академии, фантазер в стиле Жюля Верна (его проект космических полетов стоит не выше измышлений французского писателя), Николай Саблин – дворянин, бывший студент Московского университета, застрелившийся при аресте (его брат Иван Саблин, дослужился до генерал-майора, как там говорят: «Сталина на вас нет!»), Геся Гельфман – соучастница покушения, имевшая папу-лесопромышленника. Единственный, кто хоть как-то тянет на «обиженного и угнетенного» – это террорист Тимофей Михайлов, чернорабочий и выходец из крестьян (жертва своего характера и пропаганды революционеров).
От имени народа болтали и совершали террор «народовольцы». А как же народ? Он, например, отреагировал на преступление песнями, которые были строго-настрого запрещены уже при советской власти.
«Мы подумаем, друзья
Мы про белого царя.
Милостивый государь
Александра Второй царь
Ко всем любовию горел,
Всем свободу дать хотел.
Под крылом он всех держал
И от козней избавлял…»
«Собиралася туча страшная
Вранов черных, кровожадных,
Пригласив к себе крыс подземных и подпольных
Ни на пир-на бал, ни на кресьбины,
Подкопать корень ветви масличной,
Совещать совет злой, губительной:
На убийство-зло ясна-сокола,
Легкорылова, быстроокова.
Так советуют враны черные:
Вы послушайте, все подземныя
Твари низкия, подкопенныя,
Не сладка нам кровь телят-ягнят,
Не вкусны тела несмысленных.
Мы убьемте ясна-сокола
Легкокрылова, быстроокова.
Насладимся кровью сладкою».
Вот вам и оценка действий «крыс подземных и подпольных», решивших убить Царя – «ясна-сокола».
Но кого из «образованного» общества могло затронуть народное мнение? Для либеральной интеллигенции перед казнью «народовольцев» настали горячие деньки. Пошли просьбы об их помиловании. Набиравший популярность философ Владимир Соловьев разразился лекцией, в которой попросил (а, фактически, потребовал) пощадить убийц «ради христианского человеколюбия». Ради того же человеколюбия писатель Лев Толстой написал письмо Александру III, где настаивал на отмене смертной казни. Примечательно, что среди всех полных изданий сочинений Соловьева и Толстого не найдено ни одного письма к «народовольцам» прекратить террористическое преследование императора Александра Николаевича. А как же человеколюбие и христианское смирение? Какой-то сугубо выборочный подход.
Государь Александр Александрович при поддержке своего друга и советника Константина Победоносцева отклонил просьбы мнимых друзей России и престола. Император, кроме того, хорошо представлял кто из себя и что представляет. Федора Михайловича Достоевского Александр Александрович любил и чтил. А Достоевскому принадлежат такие строки:
«Толпами валили за границу и молодые вертопрахи, нигде не служившие, но сильно заботившиеся о своих поместьях. Ездили туда и коренные наши помещики со всеми семействами и картонками; добродушно и серьезно взбирались на башни Нотр-Дам, осматривали оттуда Париж и втихомолку от своих жен, гонялись за гризетками. Доживали там свой век оглохшие и беззубые старухи-барыни и уже окончательно лишались употребления русского языка, которого, впрочем, не знали прежде». И еще: «Между тем, и это мы знаем, петербургская интеллигенция наша, от поколения к поколению, все менее и менее начинает понимать Россию, именно потому, что замкнувшись от нее в своем чухонском болоте, все более и более изменяет свой взгляд на нее, который у них сузился, наконец, до размеров микроскопических, до размеров какого-нибудь Карлсруэ».
Из 50 арестованных «народовольцев» пятеро было повешено. Либералы из правительства постепенно удалялись. Расстроенный Лорис-Меликов после отставки отъехал в Ниццу. Чиновничество пришло в ужас. А на страже России поднялся Царь, который все время своего правления руководствовался словами своего Манифеста:
«Низкое и злодейское убийство Русского Государя, посреди вернаго народа, готоваго положить за Него жизнь свою, недостойными извергами из народа, – есть дело страшное, позорное, неслыханное в России и омрачило всю землю нашу скорбию и ужасом.
Но посреди великой Нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело Правления в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений.
Да ободрятся же пораженныя смущением и ужасом сердца верных Наших подданных, всех любящих Отечество и преданных из рода в род Наследственной Царской Власти. Под сению Ея и в неразрывном с Нею союзе земля наша переживала не раз великия смуты и приходила в силу и в славу посреди тяжких испытаний и бедствий, с верою в Бога, устрояющего судьбы ея.
Посвящая Себя великому Нашему служению, Мы призываем всех верных подданных Наших служить Нам и Государству верой и правдой к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, – к утверждению веры и нравственности, – к доброму воспитанию детей, – к истреблению неправды и хищения, – к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России Благодетелем ея, Возлюбленным Нашим Родителем».