Осевое время – это некий переход к новым культурным и цивилизационным горизонтам с переосмыслением наследия предыдущего периода развития, усвоением лучшего из него или, по крайней мере, самого важного.
Осевое время как бы делит эпохи на старую и наступающую, и внутри него закладываются ростки будущего, которые затем должны обеспечить бытие новорожденного мира. Карлу Ясперсу удалось достаточно убедительно показать значимость и значение осевого времени для всего человечества. Если бы осевое время не пришло, то человеческой истории грозила стагнация во всех сферах развития. Но Ясперс почитал приход осевого времени естественным и объективным делом, мало или совсем не зависящим от конкретных личностей. Да и прогрессистский оптимизм философа несколько напрягает: раз все сложилось удачно, то и осевое время подтолкнуло развитие человеческого рода вперед. Но ведь могло бы все произойти и иначе. Возможности осевого времени можно было бы и не использовать, и рухнуть в прошлое. Об этом Ясперс не говорит или банально упускает из виду.
На мой взгляд, осевое время – это эпоха шансов, эпоха горения человеческого духа и разума, эпоха становления, но не окончательного решения.
Но осевое время присуще не только всечеловеческой истории, но и отдельным цивилизациям. И в осевые времена значительно поднимается сопротивление новому со стороны сил уходящего этапа. И это надо уметь различать. Потому что сопротивление старого новому в осевое время тормозит развитие и даже обращает его вспять.
Давайте обратимся к осевому времени Русского Мiра, как особой цивилизации.
Соблазнительно к осевому времени причислить, скажем XVII век – исторический период после окончания Смуты или время правления Петра Первого. Но это будет явной ошибкой. Да, тогда появлялись новые элементы в социуме и культуре, но цельного системного перехода не наблюдалось. Реальное осевое время для русской цивилизации наступило в XIX веке, а пик пришелся на царствование государя Николая Александровича. Россия двинулась семимильными шагами в новую эпоху.
Прогресс очевиден в культуре (Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой, Репин, Васнецов, Врубель, Чайковский, Римский-Корсаков и т. д.), в науке (Менделеев, Лобачевский, Пирогов, Павлов), в технике (железные дороги, авиастроение, электрификация), в философии (Леонтьев, Соловьев, Розанов), в религии (оптинские старцы, преподобный Серафим Саровский, батюшка Иоанн Кронштадтский). Везде, во всех сферах Россия блещет оригинальностью и самобытностью. Любому непредубежденному наблюдателю даже из перечисления фамилий выдающихся людей становится ясным, что наша цивилизация находилась на грани небывалого скачка. А основой, если угодно, осью осевого времени являлась русское Самодержавие. Оно поддерживало технические новинки, развивало образование, регулировало социальные и экономические отношения и направляло страну к ее преображению. Причем наши цари руководствовались действительно передовыми идеями и твердо стояли на православной христианской почве.
После этих строк так и слышатся возмущенные голоса лиц, воспитанных на советских и либеральных учебниках: «Не сметь называть царизм передовым! Носителями новых идей были революционеры!» Но парадокс заключается в том, что глобально, именно революционное движение в России идеологически отстало на несколько веков. Если отбросить научные и псевдонаучные рассуждения, то весь марксизм умещается в секуляризированную теорию хилиазма Иоахима Флорского (1132—1202), а рассуждения «передовых» людей о переустройстве общества не идут дальше утописта Томаса Мора (1478–1535 гг.) или, в крайнем случае, эпохи Просвещения (1688–1789 гг.). «Передовые» люди рвались к революции задом наперед, обращаясь к прошлому, а не будущему. Даже низведение человека до животного Чарльзом Дарвином нет несет в себе ничего прогрессивного. Русские революционеры (да и не столько русские!), полюбивши Дарвина, на самом деле рванули не вперед, а провалились в язычество античного типа.
Еще Ермий Философ, живший на рубеже II–III вв. от Р. Х. написал следующее в сочинении «Осмеяние языческих философов»: «Если они нашли какую-нибудь истину, то пусть бы они одинаково мыслили, или говорили согласно друг с другом: тогда и я охотно соглашусь с ними. Но когда они разрывают, так сказать, душу, превращают ее один в такое естество, другой в другое, и подвергают различным преобразованиям вещественным, признаюсь, такие превращения порождают во мне отвращение. То я бессмертен, и радуюсь; то я смертен, и плачу; то разлагают меня на атомы: я становлюсь водою, становлюсь воздухом, становлюсь огнем; то я не воздух и не огонь, но меня делают зверем, или превращают в рыбу, и я делаюсь братом дельфинов. Смотря на себя, я прихожу в ужас от своего тела, не знаю, как назвать его, человеком ли, или собакой, или волком, или быком, или птицей, или змеем, или драконом, или химерою. Те любители мудрости превращают меня во всякого рода животных, в земных, водяных, летающих, многовидных, диких или домашних, немых или издающих звуки, бессловесных или разумных. Я плаваю, летаю, парю в воздухе, пресмыкаюсь, бегаю, сижу. Является, наконец, Эмпедокл, и делает из меня куст.» Здесь уж и Дарвин со своей обезьяной отдыхает. До него все было сказано более чем полторы тысячи лет назад. Сказано и забыто, как неудачная шутка или анекдот. Жаль, что сейчас многим не хватает здравого смысла, столь присущего Ермию.
Нет, уж как хотите, но «передовой» взгляд, обращенный за спину истории признать передовым можно только в изрядном ослеплении ума. Так что у революционеров нам учиться нечему, они – тормоз осевого времени, чугунная заслонка на пути к новому. Само осевое время заставляет нас обратиться к опыту Царской России, к мудрости императора Николая Александровича, если хотим восстановления бытия русской цивилизации, а не иллюзорного существования ее.