За столом Томаса Роберта Мальтуса

185 лет прошло с того момента, когда 23 декабря тихо скончался англиканский священник и профессор истории и политической экономии колледжа Хейлибери Томас Роберт Мальтус (1766—1834).

Собственно, о самом Мальтусе можно сказать немногое. Его жизнь отнюдь не изобиловала острыми сюжетами и резкими поворотами судьбы. Примерный семьянин, зануда-лектор, не очень плодовитый ученый – все эти характеристики вполне применимы к нему.

Если бы Мальтус не выпустил в 1798 году «Essay on the Principle of Population («Очерк о законе народонаселения»), более известный в России под названием «Опыт о законе народонаселения или изложение прошедшего и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода, с приложением нескольких исследований о надежде на отстранение или смягчение причиняемого им зла», то о нем вряд ли бы вспомнили и через десять лет. Но вот почти уже два века споры о теории Мальтуса и практическом применение оной, не дают покоя человеческому роду.

Именно добродетельному Томасу Роберту Мальтусу принадлежат следующие слова, составившие бы честь и отпетому мизантропу: «Тот кто родится на свет в обществе уже достаточно населенном, если он не может получить средств пропитания от своих родителей, от которых он вправе их требовать, и если общество не нуждается в его труде, не имеет ни малейшего права  требовать для себя хотя бы самую ничтожную часть средств  пропитания и на самом деле он может быть назван лишним в этом мире. На великом пиршестве природы для него нет места.

Природа предписывает ему удалиться и не замедлит исполнить свое собственное предписание, если ему не удастся возбудить в свою пользу жалость пирующих. Если они встанут и дадут ему место, немедленно явятся новые посетители и потребуют той же милости. Как скоро распространится слух о том, что каждому приходящему даются подаяния, зала немедленно наполнится множеством людей, требующих подаяния и для себя. Порядок и гармония праздника будут нарушены; обилие, царствовавшее прежде, заменится недостатком; счастье пирующих будет уничтожено видом нищеты и унижения, который будет представляться со всех сторон залы и надоедающими жалобами тех, которые, ничего не получив, будут объявлять свое справедливое негодование на ложные ожидания, им внушенные. Пирующие слишком поздно узнают, что они сделали дурно, уклонившись от исполнения строгих законов, предписанных великой виновницей праздника против допущения на пиршество излишних гостей, потому что она, желая чтобы все ее гости наслаждались изобилием и сознавая невозможность  напитать неограниченное число людей, запретила из человеколюбия допускать к окруженному уже со всех сторон столу новых посетителей».

Впрочем, можно добавить еще кое-что: «Когда сама природа принимает на себя обязанность управлять всем и наказывать виновных, всякое помышление о возможности отнять скипетр из ее рук является признаком самого смешного тщеславия. Итак, пусть этот человек… подвергнется тому наказанию, на которое осудила его за его бедность сама природа. Надо доказать ему, что законы природы, которые суть в то же время и законы Божьи, осудили на страдание его и его семейство, что он не имеет никакого права на самую малейшую часть общей пищи и что, если он и его семейство избавляется от голодной смерти, то этим они обязаны единственно милосердию какого-нибудь  великодушного благотворителя».

Вот так – сама природа осуждает бедных. Не более и не менее.

Мальтус далеко не случайно получил кафедру в Хейлибери, ведь колледж принадлежал знаменитой Британской Ост-Индской компании и готовил кадры для нее.

Конечно, первое издание «Опыта о законе народонаселения» показалось покровителям Мальтуса излишне откровенным. А поэтому в дальнейшем книга причесывалась и прилизывалась, дабы не вызывать излишнего раздражения в пока еще христианской Европе. Но все же рекомендации «политического эконома» для бедных в той или иной форме оставались примерно на одном уровне: «Ребята, что поделать, но вам не повезло. Народонаселение растет быстрее чем производство благ. Поэтому перестаньте размножаться и претендовать на свой кусок общественного пирога. Его и так всем не хватает. Будьте умерены в своих желаниях. Так сказать, не плодите нищету! Вы ведь уже проиграли в борьбе за существование. Точнее ваши предки оказались неспособными выиграть в конкуренции с более сильными и умными. И в этом никто не виноват».

Идеи Мальтуса упали на заранее подготовленную почву. Они пришлись по вкусу Ост-Индской компании, наживавшейся на грабеже Индии, Китая и других территорий, расположенных столь далеко от Лондона. К тому же на данное предприятие работали известные ученые и философы, такие как Иеремия Бентам, Адам Смит, Джеймс Милль и Джон Стюарт Милль. Они могли различаться по взглядам на мироустройство, но всегда оправдывали деятельность работодателя, хотя последний торговал опиумом, разрушал ремесленное производство в Индии и получал огромную прибыль от монополии на ввоз колониальных товаров в Англию. Причем надо отметить, что ревнители Ост-Индской компании как правило придерживались либеральных взглядов. А Иеремия Бентам даже некоторое время баловался республиканизмом.

Бентам – одна из ключевых фигур, подготовивших своей философией распространение мальтузианства. Он учил, что человек должен избегать страданий и стремиться к наслаждениям. К тому же в этом стремлении позволено все. Бентам защищал гомосексуализм, да и много еще чего. В нем современные нам феминистки находят праотца своего учения. Естественно, Иеремия к христианству относился критически, ведь вера в Господа Иисуса Христа не предполагает того, чему советует следовать философ.

Учение Мальтуса, наложенное на утилитаризм (его основоположником и считается Бентам), выдает весьма гремучую смесь – идеологию, оправдывающую уничтожение целых народов (причем под весьма благовидным предлогом – дабы не мучились от своей скудости!).

Для Мальтуса и Бентама человек – лишь мыслящее животное, стремящееся к материальным благам и удовольствиям (правда, с некоторыми оговорками, и к неким духовными, в оккультной упаковке, тоже).

Не случайно Мальтуса с удовольствием прочитал некто Чарльз Дарвин и перенес затем «борьбу за существование» в биологию.

Потом Дарвина с нескрываемой радостью перечел Карл Маркс и «родил» борьбу классов. Собственно революция по Марксу – это свержение одряхлевших классов и передел общественного пирога в пользу новых более мощных классов.

Мальтус отпинывает от застолья опоздавших усесться на стульях, а Маркс предлагает выбить вкушающих яства из-за стола и голодным занять их места. Разница то не очень велика – все равно на всех всего не хватит. Равенство социализма мнимое. Оно в любом случае годиться только для тех, кто оккупирует мальтузианский стол.

Как же здесь не припомнить слова Виссариона Белинского, почитаемого революционерами разных мастей: «Я начинаю любить человечество по маратовски: чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную…»

Не оставим в стороне и Адольфа Гитлера: «После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защитить сильных против низших. Это будет одна из главных задач немецкой государственной деятельности на все время – предупредить всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами дальнейшее увеличение славянской расы. Естественные инстинкты повелевают всем живым существам не только завоевывать своих врагов, но и уничтожать их. В прежние дни прерогативой победителя было уничтожать целые племена, целые народы».

Вот вам и торжество учения Мальтуса в чистом виде. И из него, как от единого корня проросли все три тоталитарных идеологии современности: либерализм, коммунизм (социализм) и нацизм (фашизм). И какая разница, кто будет пировать за столом: конкурентно способные единицы, «золотой миллиард», арийская раса или пролетариат, если всем остальным предлагается вымереть?

Останутся лишь животные, мнящие себя всесильными и бесоподобными, но которыми так удобно управлять, провоцируя их жвачно-жрущие инстинкты.

Человека не будет больше…