1.8. Дикий Дом

В ходе нашего незамысловатого исследования  придется затронуть проблему бедности, расчеловечивающей бедности современного индустриализма. При рассмотрении вопроса об идеалах главную трудность представляет не проблема нищеты, а проблема богатства, особая психология времяпрепровождения и тяги к роскоши, которая подменяет и фальсифицирует саму жизнь.

Опыт современных «продвинутых» движений привел меня к убеждению, что все они опираются на вещи, свойственные лишь богатым. То же самое можно сказать и о заблуждении насчет свободной любви, идее рассмотрения половых отношений как беспорядочной череды отдельных эпизодов,  как бесконечного отпуска, путешествия на автомобиле, в течении которого можно, разочаровавшись в одной женщине, искать других, тратя на это деньги.

У кондуктора омнибуса едва ли есть время, чтобы любить собственную жену, не говоря уже о других. И успешность современных «проблемных пьес», где изображено отчуждение во время брачных отношений, объясняется тем, что есть только одна вещь, которую драма изобразить не в силе – трудная нудная повседневная работа.

Я мог бы привести массу других примеров подобных плутократических предположений, стоящих за прогрессивными причудами. Например, за фразой «Почему женщина должна быть экономически зависима от мужчины?» стоит плутократическое предположение. Для бедных и практичных людей все не так, все наоборот: мужчина зависим от женщины. Одежда охотника износилась, должен быть тот, кто починит ее. Рыбак должен ловить рыбу, соответственно, должен быть кто-то, кто приготовит ее. Несомненно очевидно, что это современное представление о  том, что женщина всего лишь «паразит-прилипала», «игрушка» и т.д. возникло в результате наблюдения за какой-то богатой семьей, когда банкир приехал в город, чтобы хотя бы изобразить видимость своей занятости, а его жена – чтобы ничего не делать и отправиться в парк на прогулку.

Бедный мужчина и его жена – деловой союз. Если один из партнеров издательской фирмы берет интервью у авторов, а другой – у клерков, является ли один из них экономически зависимым? Был ли Ходдер паразитом-прилипалой, приставшим к Стоутону [1]? Был ли Маршалл игрушкой в руках Снелгроува [2]?

Но худшее из всех современных представлений, порождаемых богатством, — предположение о том, что семейная жизнь однообразна и скучна.

В доме (как говорят) царит лишь мертвое приличие и рутина, а вот снаружи – жизнь, полная приключений и разнообразия. Перед нами типичная идеология богатого человека. Богач знает, что его дом движется на огромных и тихих колесах богатства, управляется толпами снующих слуг, а все вместе подобно быстрому повседневному ритуалу.

С другой стороны, на улице для него открыты все виды романтики. У него много денег, он может позволить себе быть бродягой. Его самое бурное приключение завершится в ресторане, а для неотесанного деревенщины – в полицейском участке. Если он разобьет окно, то заплатит, если изобьет человека – выплатит компенсацию. Он может (как в истории про миллионера) купить целый отель ради стакана джина. И поскольку он, человек роскоши, задающий тон всех «продвинутых» и «прогрессивных» идей, мы почти забыли, что такое дом для подавляющего большинства людей.

А правда в том, что для людей среднего достатка дом является единственным местом свободы. Нет, скорее, единственным местом, где царит анархия. Это единственное место, где человек волен неожиданно изменить порядок, устроить эксперимент или пойти на поводу у собственной прихоти.

Везде, куда бы он ни пошел, ему приходится следовать строгим правилам, будь то в магазине, кабаке, клубе или же музее. В своем же доме он может есть хоть на полу. Я и сам это люблю делать, чтобы испытать детское, поэтическое чувство пикника. Попробуй я это сделать в N-ской чайной лавке, у меня было бы много проблем. Дома мужчина может носить халат и тапочки, хотя, например, в Савойе это сделать не разрешат (никогда не проверял). Если вы идете в ресторан, то должны будете выпить несколько вин из винной карты (хоть все, как пожелаете, но обязательно несколько). Но, если у вас есть дом с садом, вы можете попробовать приготовить чай из мальвы или вино из вьюнка.

Для простого, трудолюбивого человека дом – совсем не скучное место в мире приключений, а одно-единственное дикое место в мире ограничений и поставленных задач. Дом –  единственное место, где человек волен повесить ковер на потолок или постелить на пол.

Когда человек проводит ночь за ночью, шатаясь по барам или мюзик-холлам, мы говорим, что он живет непостоянной жизнью. Но, на самом деле, все не так, он живет постоянной жизнью, следуя унылым и угнетающим законам таких пунктов. В барах ему часто не разрешают сидеть, в мюзик-холлах – петь. В отелях вы вынуждены одеваться, в театрах вам запрещено курить. Пикник устраивать можно только дома.

Теперь, примем, как я говорил ранее, это незначительное человеческое всемогущество, обладание определенной ячейкой, камерой свободы в качестве рабочей модели для исследования.

Можем мы предоставить каждому англичанину свободный дом или нет, но мы должны желать такого. Он желает этого. Мы говорим ему о том, чего он жаждет, а не о том, что реально ожидает получить.

Например, он хочет отдельный дом, но не дом на два хозяина. Необходимость может заставить его разделить стену с другим человеком точно также, как в трехногой гонке он мог бы в целях выгоды разделить одну ногу с другими. Но это не соответствует мечтам об элегантности и свободе.

Он не хочет иметь квартиру. Он может есть, спать и славить Бога в квартире, он может  есть, спать и славить Бога в железнодорожном вагоне. Но поезд – это не дом, потому что движется на колесах. Квартира – не дом, потому что это дом на опорах. Идея контакта с землей, идея прочного основания, идея разделения и независимости – все сие является частью этой поучительной картины. И я беру данное учреждение в целях своего исследования.

Каждый нормальный мужчина желает иметь женщину, детей и собственный дом,  в котором все могли бы жить. Он хочет не просто крышу и стул под ней. Он желает настоящего, видимого царства: очаг, на котором он сможет готовить то, что думает, дверь, которую он откроет своим избранным друзьям. Таковы нормальные желания для человека. Я не говорю, что нет исключений, ведь есть и святые, которые выше всяких нужд, и филантропы.

Опалштейн, теперь герцог,  возможно ныне уже привык к большему, тогда как в заточении, в качестве осужденного, он вполне довольствовался меньшим.

Истина же проста. Дарить всем обычные дома – вот что должно точно понравится. И я утверждаю это. Но сейчас в современной Англии (как вы с нетерпением можете мне указать!) очень трудно подарить жилье почти каждому.

Я описал все так как существует в реальности. И, всего лишь, обозначил конечную и вожделенную цель (desideratum) [3]. А потому попрошу читателя не забывать о ней, пока он вместе со мной переходит к рассмотрению того, что по-настоящему приключается в социальных войнах нашего времени.

Примечания

  1. Hodder & Stoughton — британское издательство, созданное в 1868 году Мэттью Ходдером и Томасом Вильберфорсом Стоутоном.
  2. Marshall & Snelgrove — универмаг на северной стороне Оксфорд-стрит, Лондон. Был открыт в 1837 году Джеймсом Маршаллом. Позднее в качестве делового партнера к Маршаллу присоединился Джон Снелгроув.
  3. Desideratum — заимствование из латинского, обозначающее нечто желаемое.