1.1. Медицинская ошибка

Книга, содержащая современное социальное исследование имеет четко определенную структуру. Она начинается с анализа, статистики, таблиц о численности населения, сообщений о снижении преступности среди конгрегационалистов, усилении истерии среди полицейских, а также прочих подобных фактов. А заканчивается она главой под общим названием «Средство». Всецело следуя тщательному, твердому научному подходу все обычно склоняются к тому, что средство вообще никогда нельзя найти.  Рассматривая вопрос и ответ с медицинской точки зрения, это следует признать промахом, первейшей крупной ошибкой социологии.  Болезнь указывается раньше, прежде чем будет найдено лекарство. Но вся суть человека заключается в том, что в социальных процессах мы должны разрабатывать сначала лекарство, а потом ставить диагноз.

Данное заблуждение – одно из пятидесяти заблуждений, появившихся на почве современного помешательства на биологических или телесных метафорах. Комфортно рассуждать о социальном организме, так же, как и удобно говорить о британском льве. Но Британия не в большей степени организм, чем лев.  В тот момент, когда мы наделяем нацию единством и простотой животного, мы начинаем мыслить как дикари. Потому что у каждого человека две ноги, пятьдесят человек не составят сороконожку.  Такое отношение породило беспросветную тьму абсурдных дискуссий о «молодых» или «умирающих» нациях, как будто у нации жизнь имеет фиксированную физическую продолжительность.  Тогда люди будут вещать, что Испания достигла периода старения, но они могут сказать и о том, что Испания начала терять свои зубы. Или люди могут сообщить, что Канада в ближайшем будущем начнет выпускать литературу, но это ведь все равно, что вымолвить будто Канада должна скоро отрастить новые усы. Нации состоят из людей: первое поколение может быть слабым, а десятитысячное – жизнеспособным.  Похожие заявления делают те, кто видит в увеличении национальных владений, изменении отношения к Богу и человеку накопление мудрости и рост. Это едва ли дотягивает до параллели с человеческим телом. Они даже не задаются вопросом, растут ли империи в высоту в молодости или в ширину – в старости.  Но самая худшая из всех ошибок, возникающих на почве физиологических фантазий – привычка исчерпывающе описывать социальную болезнь, а затем пропагандировать социальный наркотик.

Что за прекрасный повод поговорить о телесных повреждениях! Могут возникнуть сомнения насчет того, каким образом было повреждено тело, но нет сомнений о том, как оно должно быть восстановлено. Ни один доктор не будет создавать новый вид человека с другим расположением глаз или конечностей. Больница может по необходимости выписать человека с одной ногой, но она никогда не выпустит его (в творческом восторге!) с тремя. Медицинская наука довольствуется нормальным человеческим телом и лишь ищет пути для его восстановления.

Но социальная наука не всегда удовлетворена нормальной человеческой душой, у нее припасены на продажу всевозможные причудливые виды душ. Социальный идеалист может сказать: «Мне надоело быть пуританином, хочу быть язычником» или «За этим мрачным испытанием индивидуализма я вижу прекрасный рай коллективизма». Но если брать болезни, то нет различий в конечном идеале. Пациент может любить или не любить хинин, но он определенно хочет быть здоровым. Никто не скажет «Мне надоела головная боль, хочу зубную» или «Вдобавок к русскому гриппу хочу немецкую корь» или «Сквозь темный мрак катара я вижу сияющий рай ревматизма». Но вся  сложность наших общественных проблем состоит в том, что некоторые люди стремятся к лекарствам, которые другие люди будут рассматривать как худшие болезни; одни выдают сложившиеся условия как состояние здоровья, другие бескомпромиссно называют это состоянием болезни.

Господин Беллок однажды сказал, что к идее собственности будет относиться также как к зубам. Но собственность по Бернарду Шоу — не зуб, а зубная боль. Лорд Милнер искренне пытался ввести немецкую эффективность, в результате чего многим по душе лучше бы пришлась немецкая корь. Доктор Салеби хотел иметь евгенику, но я предпочел бы страдать ревматизмом.

При рассмотрении общества все споры связаны не только с трудностями, но и с целями.

Мы соглашаемся в том, что есть зло, но насчет того, что есть добро, мы просто готовы вырвать друг другу глаза.

Мы все признаем, что ленивая аристократия — это плохо. Но и активная аристократия не всем оказалась бы по душе. Мы все сердимся на нерелигиозное священство, но некоторые из нас просто безумно ненавидят вся действительно религиозное.  Все возмущаются, если наша армия слаба, в том числе люди, которые будут еще более возмущены, если она будет сильной.

Социальное в точности противоположно медицинскому. Мы спорим, как врачи, насчет точного диагноза болезни, соглашаясь с природой здоровья.  А вот как социологи, напротив, мы все согласны с тем, что Англия нездорова, однако под цветущим здоровьем одна половина из нас будет понимать одно, а другая – совершенно иное.

Общественные злоупотребления настолько заметны и вредны, что они ввергают всех благородных людей в своеобразное фиктивное единодушие. Мы забываем это. И хотя мы согласны с определением злоупотреблений, мы еще должны правильно отличать их от добродетелей и понимать, когда и как с ними бороться. Мы с г-ном Кэдбери сошлись во мнении о том, что трактир плохой. Но это было как раз перед дверями хорошего трактира, места, где бы могла случиться наша личная ссора.

Поэтому я утверждаю, что общий социологический метод совершенно бесполезен как вскрытие крайней нищеты или каталогизация проституции. Мы все не любим нищету, но другое дело, когда мы начнем обсуждать независимую и достойную бедность. Мы все осуждаем проституцию, но мы далеко не все одобряем и целомудрие. Единственный способ обсудить социальное зло — сразу обратиться к общественному идеалу. Мы все можем видеть национальное безумие, но что такое национальное здравомыслие? Я назвал свою книгу «Что не так с этим миром?», а вывод можно легко и четко сформулировать.  Все как раз в том, что, задаваясь вопросом «Что не так?», мы не задаемся вопросом «Как должно быть на самом деле?»

Текст приводится по изданиюGilbert Keith Chesterton. Medical Mistake, London, Cassell, 1912, p. 3-7)
Впервые на русском языке специально для нашего сайта!
Перевод: 
Гончаров Н.А.
Вычитка и правка: 
Гончаров А.И